Храм любви АВ

[center]Избрали кумиром не того

Волны катились туда, где он стоял. Затем они отхлынули, унося в океан обрывки бумаги, лежавшие у его ног. Он пристально смотрел, как они исчезают, руки его были засунуты глубоко в карманы брюк. Затем он сделал шаг назад. Волны вернулись и смыли его следы. Он проводил их взглядом: Взгляд на волны всегда очаровывает меня… Иногда я мечтаю о дне, когда эти волны унесут меня с собой, смывая следы моего существования - сказал он без всяких эмоций.

Скрытый текст

Я недоверчиво переспросил: - Ты устал от миллионов поклонников, молящихся на тебя?

- Нет, сегодня уже нет. Я перестал думать об этом. Было бы несправедливо отправиться в мир иной, когда на тебя надеются миллионы людей, моя семья, мои друзья… Он повернулся и посмотрел на море: Я испытываю трепет перед ним. Оно подавляет. Для меня море символизирует человеческую мысль. В его пучине так много волнения…

Амитабх Баччан. Человек, которого невозможно описать словами. Нелегко понять и объяснить его, потому что он держит тебя на расстоянии. Даже в гуще людской суеты, лести, и под несметным количеством взглядов работают инстинкты, охраняющие его тайну. Отношения с ним никогда не бывают “на равных”. Его альтернатива - говорить или уйти в свою раковину. Иногда, когда кажется, что вот-вот барьеры будут сломлены, он опять уходит и прячется от посторонних взглядов.

Чемоданы, полные фотоальбомов, лежат рядом. Амитабх просматривает один из них, улыбается, подолгу рассматривает нужную фотографию. Фото - его страсть. Он выбирает одну фотографию Джайи - женушки, как он любовно ее называет. Джайя здесь превосходно выглядит. Этот цвет ей здорово идет! Я сфотографировал ее в молитвенной комнате, и Джайя об этом не знала. Следующее фото - Шветы. Этот искренний смех… А это - фото его сына Абхишека. Баччан-младший схвачен нечестно: Абхишек не хотел, чтобы я его фотографировал. Наверное, потому, что я дразнил его в этот день. Он хочет быть актером, когда вырастет, но у него есть ложное подозрение, что я его не пойму. Правда, он никогда мне об этом не говорил, а рассказывал все Джайе. Итак, я играл с ним в игру. Я спросил Швету, кем она хочет стать. Она ответила - “Доктором”. “Хорошо”, - сказал я, поворачиваясь к сыну. “Папа, ты меня спрашивай, а я отвечу “да” или “нет”. Итак, я начал: инженер, врач, учитель… Я спрашивал его обо всех профессиях, кроме актера. Он отвечал мне: “Нет, нет, нет…”. В конце концов, он взорвался: “Папа, ты же знаешь! Я знаю, что ты знаешь! Почему же ты спрашиваешь?” Он рассердился и вышел злой… Амитабх долго смотрит на фотографию и внезапно закрывает альбом: Я уверен, что тебя это не интересует, - говорит он и убирает альбом.

Амитабх Баччан не хочет следовать нормам “звезды”…, кроме тех, которые его устраивают. Как он сам говорит: Я думаю, люди неправильно представляют себе, кто же такой на самом деле Амитабх Баччан. Его отчужденность создает ту ауру, которая увеличивает, а не уменьшает к нему людской интерес. И сегодня он старается отвечать взаимностью на внимание и мольбы своих поклонников, его скромность, пластичность прибавляют новые качества к его и без того невероятной привлекательности.

Подлинный эпизод из его жизни: съемочная площадка, обычный день. Ассистенты снуют туда-сюда, техники выкрикивают инструкции. В углу, рядом с дверью, сидит Амитабх в наушниках, ожидая приглашения на съемку. Неожиданно к Амитабху подходит пожилая женщина, и до того, как помощник Правин успеет остановить ее, она пожимает руку обожаемого кумира. На секунду воцарилась полная тишина. Амитабх с удивлением смотрит на женщину, не говоря ни слова. Обычно его молчание вселяет в людей трепет и страх, но она рассказывает ему о себе. Небогатая поклонница, она мечтает о том дне, когда он посетит ее дом. Амитабх, тронутый наивностью незваной гостьи, непринужденно болтает с ней, но ничего не обещает. После того, как поклонница уходит, оставив бумажку с адресом, начинаются съемки и этот случай все забывают.

Три дня спустя в дверях ветхого домика появляется Амит, одетый бедно, с накинутой на плечи шалью. Он молча опустился в кресло на глазах ошеломленной женщины. Она выбежала из дома и вернулась уже с фотографом и букетом цветов в руках. Эта новость о двухчасовом визите идола распространяется на следующий день. Все его поздравляют, но он поражен: Поздравления?! За что? Старая леди просила, и я пришел. Больше ничего… Зачем эта суматоха?

Потому что тебе выпала участь быть Амитабхом-”звездой” - напоминаю я ему.

При чем тут успех? Я подумал: смешно смотреть на все через призму успеха. Люди видят спокойную, несколько отчужденную личность и спрашивают, почему он такой? Затем они видят его на экране эмоциональным и возбужденным и снова спрашивают, почему он играет такие роли? Успех, мой или чей-нибудь еще - это временно. Вот почему я никогда не теряю голову и всегда ожидаю худшего. Я готовлюсь к закату. Я понимаю, что мое теперешнее положение дарит мне кучу “друзей”. Люди, которые навязывают мне свое расположение, едва ли узнают меня, когда я потеряю свою популярность. Да, немногие останутся, и я смогу их по пальцам пересчитать. Такое бывает с каждым, верно?.

Сейчас он показывает новые фильмы, но без прежних фанфар. Мне нужен хороший сценарий. В фильмах меня слишком много. Но я не говорю вслух о том, что думаю. Жизненный ход показывает: что возвышалось вчера, сегодня должно упасть. Это, возможно, начало конца.

Я спрашиваю его: Ты думаешь, что твои слова можно отнести к славе Раджеша Кханна?

Я не знаю, два из его последних фильмов получились удачно. Пусть победит сильнейший… Сегодня я уже не играю со многими моими ведущими героинями. Зинат теперь тщательно выбирает роли, она не может играть то, что не чувствует, и не может жертвовать моими фильмами. Шабана ориентируется на то, какой характер она будет играть, и мои фильмы ей не подходят. Хема Малини и Падмини Колхапур хотят играть молодых героинь. Тина Муним говорит, что я достаточно стар, для того, чтобы сыграть ее отца. Рина Рой ушла в отставку.

А Рекха? Как насчет нее?

А как ты думаешь, кто она для меня? Рекха была моей ведущей леди. Только так. И будет моей леди, если в будущем будут фильмы для нас двоих.

Заканчивая разговор о героинях, мы заговорили об его чудесном воскресении. По возвращению из когтей смерти, он только подтвердил то, во что верили его поклонники. На экран вернулась та индивидуальность, которая преодолевает все преграды и побеждает злые силы.

Мы на съемках: вертолет плавно берет разбег. Сидящий рядом с пилотом молодой актер переодет в офицера полиции. Амитабх бежит к вертолету и когда он отрывается от земли, виснет на его крыле. Это сложный кадр, и логически, его мог сделать и каскадер. Но Амитабх делает одну-две репетиции и снимает. Он выглядит уставшим, но держится из последних сил: Эти трюки - мой личный триумф, - объяснит он позже. В одном из фильмов я сам выполнял все трюки и удивлялся, как я мог это сделать после несчастного случая. Может быть, потому что я не могу забыть один момент, который был тогда в больнице. Это был день, когда я впервые встал после двух месяцев “ничегонеделания”. Врачи сказали мне, что все будет зависеть от реакции моего тела. Я очень волновался, надеясь на лучшее. Там были Джайя и вся семья. Но когда я встал, мои ноги не выдержали, и я рухнул на пол. Я не мог в это поверить… В тот же день врачи сказали мне, что и никогда не смогу снова ходить, или в лучшем случае с костылями. Но Джайя не показала ни следа волнения. Она выглядела очень уверенно и подбодрила меня, как смогла. А я заплакал, как ребенок. Я даже не помню, чтобы когда-нибудь так рыдал. Меня постоянно мучил вопрос: герой на экране, буду ли я героем в жизни? Что меня ждет? Я не мог думать ни о чем другом, кроме возможности снова встать на ноги. В больнице был другой мир, где все были равны: повара, актеры, бизнесмены… Все мы были единой семьей, борющейся с нашим общим врагом - смертью. Сегодня на соседней кровати был пациент, завтра же его кровать могла быть пуста. Никто не обсуждал этого. Звук, который всегда ассоциировался у меня со смертью… это лязг тормозов на мчащейся машине. Быстрое движение, лязг металлических предметов и, в конце - смертельная тишина. До сих пор меня преследует этот звук. В больнице находишься в такой изоляции, что только пришедший из внешнего мира может дать почувствовать, что ты заперт…, что ты часть этого мира. С тех пор, как ко мне перестали допускать посетителей, я ждал медсестру. Он приходила перевязки, и это означало физическую боль. Процедура перевязки ран очень болезненная, и я долго готовился к ее приходу. Настало время, когда я перестал воспринимать боль как боль. Боль стала моим кислородом, я жил ради нее. Самым страшным моментом была операция по передвижению моей трахеи (дыхательного горла). Я пытался заговорить, но получался неслышный шепот. Помню, ко мне привели шестилетнего мальчика. Он был весь в бинтах, и кричал от боли, отказываясь от лекарств. Врачи уговаривали его перестать плакать, так как шум мне мешал. Ребенок - мой поклонник, - не поверил, что я в этой же больнице. Его привели ко мне, и это было даже смешно: я не мог говорить, а он не мог видеть. Его положили рядом со мною и он почувствовал меня. Я зашептал ему в ухо, и он прекратил плакать, поверив в то, что это я. Он попытался стать выше своей боли, и я понял, что веду себя как ребенок. Врачи установили мне “сухой закон”: моя норма - одна капля в неделю. Гортань совсем пересохла и тогда мне разрешили полоскание. Я соврал докторам, что хочу полоскать горло. Во время полоскания я мог проглотить несколько капель. По ночам я мечтал о воде, о купании в огромном фонтане. Но я знал, что надо вытерпеть все эти невзгоды, если я снова хочу стать нормальным. Я старался доказать кое-кому, что меня так легко не спишешь со счетов. Я потерял много времени, но я вернусь к жизни.

Несчастный случай, пребывание в больнице и выздоровление - все это коренным образом изменило Амитабха, сделало его другим человеком. Раньше он был равнодушным, замкнутым снобом. Он и теперь холоден, но нет в нем снобизма.

Каждый год, 2 августа, Джайя дарит ему букет цветов и открытку: “С Днем Рождения!”. Казалось, этот человек действительно родился 2 августа 1982 года. Тогда, 2 августа, Амитабх пережил клиническую смерть: Джайя в панике стояла перед палатой, вглядываясь в старания врачей, пытавшихся меня оживить. Вдруг она закричала: “Не сдавайся! Я только что видела, как пошевелился палец на его ноге! Пожалуйста, постарайся!” Врачи стали делать массаж ноги и я вернулся к жизни. Позже, когда меня выпустили из больницы, я попробовал ходить на костылях. Я поехал в Дели и решил остаться на ферме на время моего выздоровления. Я взял все свои старые фильмы и смотрел их на видео каждый день. И каждое утро, задолго до того, как проснутся Джайя и дети, я просил водителя отвезти меня в самый дальний угол фермы. Там я пытался повторить все мои сцены, слушал песни на плеере, стараясь снова почувствовать моих героев. Сначала это казалось невозможным, руки меня не слушались. Я возвращался домой разочарованным, но каждое утро все начиналось сначала. Я попытался сделать как можно больше шагов без костылей, повторяя номер каждый день. По вечерам я тренировал мой голос. Я слушал свои диалоги из “Мести и закона”, “Амар, Акбар, Антони” и пытался повторить их, стараясь поднять голос… Это должно быть выглядело смешно - Амитабх, выкрикивающий фразы посередине пустой комнаты. Врачи сказали мне вернуться на работу где-то в августе 82 года. Я пошел на работу 7 января 1983 года и начал с того, на чем остановился, с того же эпизода в “Кули”. Пресса и некоторые недоброжелатели называли это рекламным трюком. Было обидно, так как это была ложь. Я делал это потому, что хотел доказать себе, что меня нельзя вычеркнуть как бесполезного. Это был мой личный триумф, что-то, что означало внутреннюю борьбу.

В его жизни осталось немного вещей или моментов, которые ему удается удержать в тайне. В его комнате играет плавная музыка, он сидит нога на ногу на диване, и смотрит на цветы, стоящие в высокой вазе. Этим утром садовник, кроме его любимых камелий, за две мили от дома набрал охапку красных листьев.

Я говорю Амитабху: Твоя цветочная экебана выглядит необычно.

Она не моя - возразил он, - красный лист принес садовник, ваза - подарок Рины Рой и Парвин Нишчол нам с Джайей. Это наше общее, только камелии мои. Их принесли мне.

Какая разница, это же все равно твое.

Нет, это очень важно для меня, что принадлежит мне, а что нет. Этот мотив, который мы слушаем - мой. Я сочинил, сыграл и записал его. Поэтому я владею им и я не люблю людей, восхищающихся или критикующих мое творение. Посторонние люди не имеют право вмешиваться в то, что так лично. У меня нет друзей. Моя семья - это мои друзья. Я все получаю от моей семьи, и мне не нужны посторонние. Мои родители в свое время посоветовали мне это, и я придерживаюсь этого совета. Помню, когда я был маленький, отец отшлепал меня, поймав с сигаретой. На меня никто не повышал голос, хотя возможно мать в детстве и могла прикрикнуть. Он улыбнулся: Единственный, кто на меня вопит - это Джайя. Но все жены такие.

Мама часто сердилась, что я выбиваюсь из сил на работе. За несколько дней до несчастного случая мама написала мне, чтобы я притормозил в бешеном темпе работы. Она как будто предвидела все.

Ты действительно хочешь провести свою жизнь, окруженный ореолом таинственности и в стремлении к деньгам, заработанным благодаря глупым фильмам?

Деньги? Я в кино не ради денег. Деньги были важны - для моей безопасности, для моей семьи. Деньги никогда не были моей навязчивой идей. Съемки - тоже.

Что ты думаешь делать дальше?

Я знаю точно одно. Я хочу играть, пока играется. Я начну играть характерные роли, когда меня перестанут приглашать на главные. Если и таких ролей не будет, буду играть в массовке.
[/center]